Линда сталкивается с ежедневным вызовом, который становится её новой реальностью: её дочь отказывается от обычной пищи, и единственным способом обеспечить ребёнку питание является гастростомическая трубка. Этот медицинский атрибут превращается в символ их изменившейся жизни, постоянным напоминанием о хрупкости здоровья и вынужденной изоляции от привычного мира. Одиночество женщины усугубляется отсутствием мужа, который постоянно находится в разъездах; их общение сводится к редким телефонным звонкам, оставляя Линду один на один с грузом ответственности и тревог. Каждый день превращается в испытание на прочность, где рутинные заботы о дочери смешиваются с гнетущим чувством непонимания и тоски по поддержке, которая так необходима, но остаётся недосягаемой за пределами кратких разговоров по телефону. Ситуация достигает критической точки, когда в их квартире неожиданно обрушивается потолок, вынуждая Линду с дочерью в срочном порядке переехать в мотель. Этот переезд становится метафорой полного краха её прежней жизни: временное жильё, лишённое уюта и стабильности, лишь усиливает ощущение потерянности и нарастающей паники. Параллельно Линда всё больше сомневается в эффективности психологической помощи для дочери, пропуская сеансы у специалиста, что приводит к напряжённому разговору с врачом, который отчитывает её за безответственность. Этот конфликт обнажает глубокое внутреннее противоречие женщины: с одной стороны, она отчаянно хочет помочь ребёнку, с другой – её охватывает беспомощность и скепсис, подрывающие веру в возможность улучшений. Нервное напряжение нарастает подобно снежному кому, превращая каждую мелкую проблему в непреодолимое препятствие, и Линда чувствует, как почва уходит из-под ног, а силы справляться с навалившимися трудностями тают с каждым днём, оставляя её на грани эмоционального истощения.